Султан встретил их приветливо: он покровительствовал поэтам и философам и любил порассуждать с ними о высоких материях. Фатих-Мехмед и сам писал газеллы на фарси, скрываясь за псевдонимом Авни.

Султан вынул из-под тройной подушки богато украшенную персидскими миниатюрами книгу.

— Хамди, — сказал он, — я прочел “Юсуфа и Зюлейку” моего любимого Джами. Очень красивая вещь. Я хочу, чтобы ты перевел ее для нашего народа, и так же совершенно, как перевел “Лейли и Меджнуна” Низами.

Хамди, бесконечно обрадованный, коснулся лбом ковра, выражая свою готовность исполнить приказание.

— А ты, казначей, послал ли золото в Герат — мой ежегодный дар Джами?

Хранитель казны склонился до земли.

— Синан, — обратился султан к поэту, — ты любишь Джами?

— О избранник аллаха, могу ли я не любить твоего любимого поэта! Он поистине один из великой плеяды мудрецов Персии.

— Да, это так. Но более всего восхищает меня Джалалэддин Руми. Его мудрость беспредельна. Греческий философ Платон и тот уступает ему в мудрости.